Но начну с интервью Такера Карлсона Путину. Я смотрел многие куски пересматывая по два-три раза, потому что я где-то не верил своим ушам, где-то сомневался в переводе, но перевод оказался блестящий даже в той ситуации, когда пришлось переводчику переводить слово хрен. Да, но досюда мы еще доберемся. Поэтому сейчас будет детальный анализ, действительно интервью.
Такер Карлсон превзошел мои ожидания. Я с самого начала, с начала этой недели, когда стало известно, что Карлсон в России И стали все тут возмущаться, как он мог поехать и так далее. А я сказал, слушайте, Карлсон, он журналист. Он журналист со взглядами, которые нам не нравятся, которые мы не разделяем, со своими дурацкими убеждениями, с верой в теорию заговора.
Но он журналист, он будет задавать Путину вопросы. А Путин не умеет отвечать на вопросы. Путин последний раз отвечал на вопросы во время интервью в CNN Ларри Кинга в 2000 году. Дальше, Такер Карлсон пообещал нам и сдержал свое обещание выложить интервью полностью от начала до конца.
Что он не будет делать никакого монтажа, это будет интервью от начала и до конца интервью.
Я вам скажу так, и мы сейчас дойдём до содержания, это очень важно. Слушайте, я слушал два с лишним часа, ради своего собственного любопытства. Так вот, некоторые спрашивают, а как на Западе это отреагирует? Значит, На западе в твиттере просмотров на момент, что я записываю это видео, там было 60-70 миллионов просмотров. Да, но когда мы говорим 60 миллионов просмотров, это не означает, что 60 миллионов посмотрели от первой до последней минуты, все два часа семь минут.
Это начали смотреть и что-то увидели. Потом наверняка бросили. Причем большинство бросает. Мне очень бы хотелось, чтобы, вы знаете, чтобы завтра в американских школах, на всех заводах, фабриках, во всем чиновнику американским, всех заставили посмотреть это интервью, Путина и Такера, чтобы заставили всех.
Вот прям реально. Как немцев после войны заставляли что-нибудь делать, вот надо, чтобы каждый, кто еще верит, что надо с Россией вести переговоры, или что с Путиным можно договориться, или что-то какие-то разумные люди. Надо всех заставлять смотреть интервью Путина Такеру Карлсона. Для нас-то там ничего нового не было, но для них я по лицу Такера Карлсона видел в каком шоке он и в каком шоке будут все его зрители. В общем, блестящая работа Такера Карлсона, который просто выставил Путина клиническим идиотом.
Никогда агент Путин не был так близок к провалу, как во время этого интервью, он выглядел, то есть как иллюстрация вот этого русского мира и всего ужаса, который он с собой несет. главное правила, которые нарушил Путин, его пиарщики не справились.
Потому что главное правило пиара маркетинга, поверьте мне, политтехнологии гласит, нельзя два раза оставить первое впечатление. А первое впечатление, то есть Начало интервью Путин размазывал просто как говно по асфальту.
То есть просто подряд, от начала до конца. Он так и сделал. Но. Он сделал все, что мог, чтобы спасти репутацию Путина и чтобы спасти свой интервью. Перед тем, то есть заметьте, интервью два часа семь минут, перед этим Такер Карлсон записывает специально у себя на канале видео продолжительство, по-моему, одну или две минуты, где поясняет заранее, как бы, что сейчас будет делать Путин.
Такер Карсон сказал примерно следующее. Говорит, мы спросили Путина, зачем ты начал войну. Это предисловие Такера Карсона к интервью. И он полчаса стал нам рассказывать историю Российской Федерации. «Мы, честно говоря, думали, говорит Такер-Калсон, что это у нас пытается заболтать.
Филибастер, ас. Филибастер, это по-английски тоже ничего плохого, а в смысле просто заболтать Нас собирается, говорит. Но нет, оказывается, говорит Такер-Калсон, он и правда верит, что Россия имеет исторические права на Восточную Украину. И Такер Халсон рассказал, что он вот в эти первые полчаса, да, говорит, что Путин нам полчаса все это рассказывал исторический экскурс.
Мы пытались его, честно говоря, прервать, но он только возмущался и был недоволен тем, что мы его прерываем и что мы ему мешаем. В общем, все вот это предусловие Такера Карсона, зачем оно было нужно, Вот чтобы люди не отчаялись, и если кому-то не интересен это вступление полчасовой Путина, чтобы сразу включали на через полчаса. Не могу сказать, что там началось что-то более содержательное, Но уже те первые полчаса, исторический экскурс, мы-то с вами знаем, как он это умеет. Но мир, я думаю, в шоке.
У Штакера Карлсона точно. Теперь переходим, собственно, к содержанию этого интервью. И так вот, значит, спрашивает Карлсон, вы начали войну.
И Карлсон спрашивает, слушайте, а вот вы начали войну и вы сказали в первый день что это вы начали потому что США собирались ударить ядерным оружием по России с территории Украины. Это правда? Тут я уже был в шоке. Что, правда Путин такое говорил? Вроде бы не говорил.
Буду Карлсон это взял. Ну это ладно, не важно сейчас. И тут Путин говорит. Вы слушайте, вы же говорите, товарищ Карлсон историк, правильно? Я вам сейчас буквально за 30 секунд, ну максимум за минуту все объясню.
Ну Гений, просто гений Путин. За 30 секунд вам все объясню, после чего говорил 30 минут. Извините, я сейчас буду с этим всем, потому что тут ржака, я не могу спокойно отреагировать. Я вчера ночью реально, Я был в шоке. Украина ведь, говорит, откуда взялась?
В 862 году, не в 1862 году, вы правильно слышали, в 862 году Рюрик стал собирать российское государство. И тут как бы такер услышав слова в 862 году, он понял, что это он-то, Карлсон, живет на крыше. А вот Путин давно уже живет, похоже, без крыши. Потому что, отвечая на вопрос, собиралось ли с утра, 24 февраля, 2022 года применять «ядер наружие», Путин начинает рассказ с 1862 года и с Рюрика. «У нас, говорит Путин, в Новгороде даже стоит памятник с уйсетом тысячелетия Руси, а потом, говорит, сын Рюрика, регент» – пришлось переводить как-то американским зрителем «регент» – «прошел в Киев и отстранил от власти двух братьев.
И было два центра, один в Киеве, другой в Новгороде. Потом, в 988 году, внук Юрика Владимир принял православие. А потом, значит, Ярослав Мудрый придумал наследование. Тут Карсену стало совсем, прям, плохо, мне кажется. Т. Ш. Карсен понял, что он вот зря проделал весь свой долгий путь в Москву, обрушил на себя ненагодование журналистов всего мира, подставил себя под европейские санкции потенциально, чтобы послушать сумасшедшего. Потому что кто? Ярослав мудрый рюрик. И Путин, кажется, становился труднее морщить лоб, типа он морщил лоб, чтобы, дескать, Я напряженно слушаю, а не ржу сейчас от тебя.
Дальше Путин рассказывает. Но, говорит, Ярослав придумал плохие правила наследования. Плохие правила наследования. И раздробленное русское государство стало добычей для империи, которую ранее создал Чингисхан. Тут Карлсон захотел закричать «Чингисху!» И вообще, какого ляда вы все это сейчас мне тут втуляете про какого-то Чингисхана?
Я вам спрашиваю про ядерное оружие, а вы мне про Чингисхана. Но, говорит Путин, не сдается. Путин говорит, Но потом Батый захватил Киев. И тогда, видимо, Батый… Тут я уже потерялся сам, не только Карлсон, даже я потерялся.
И тогда после Батыи сделали Литовско-русскую унию, Великое княжество Литовское. Но это все были русские. Они все, говорит, разговаривали по-русски. Но там внедряли польский язык. Ополячивали.
Ополячивали. Вот Карсону стало совсем плохо. Потому что он понял, что за 15 минут они добрались до 13 века. Интервью явно было под угрозой. На английском это слово опалячивали, переводчик говорил там же когда слушаешь это интервью, в основном слышал это английский, русский плохо слышно.
Слово опалячивали, говорили значит он говорил что заставляли полонайс жителей, полонайс, полонайс. Жители Украины заставляли полонайс. Я думаю что американские слушатели просто сошли с ума, пытаясь угадать, зачем поляки, зачем заставляли украинцев танцевать полонайс. Полонайс, понимаете? Тут такое слово, polonization, это прямо скажем новое слово на букву «п» в истории английского языка.
Может, Баттей заставлял украинцев танцевать полонез, непонятно дальше. И тут, наконец-то, после вот этого 30-секундного, на 15-й минуте, 30-секундного ответа Путина, Карлсон наконец-то впервые перебивает Путину. На самом деле, я преувеличу, на 6-й минуте это произошло. Карлсон впервые не выдерживает, говорит, подождите, я уже потерялся. Мы сейчас о каком периоде истории с вами?
На что Путин говорит, это 13-й век. Тут Карлсон впадает в шок, это оказывается 13-й век, и что? Вот представьте себе, поставьте себя на место, а я себя поставил, я долго смотрел, на место Карсена, он же американец. А-ме-ри-ка-нец. Он родился в Америке.
И тут он понимает, что он сейчас берет интервью у человека про войну, которая сейчас идет, а тот пока еще не добрался до времени, когда Америка была открыта. То есть все, что они сейчас обсуждают и втуляют западному зрителю американскому, это все было до открытия Америки Колумбом. То есть про его страну еще никто не знал, что даже есть земля, на которой потом появится США. Не то, что не было США, не было даже земли, на которой бы появились эти США. То есть это как если бы ему в интервью, ну представьте себе, да, он убушно спрашивает, скажите, а вы зачем начали войну против рака?
Спросил бы атакера Карлоса, он убушен. А муж бы начал рассказывать, что во всем виноват Колумб, который слишком поздно открыл Америку, и Индиеет золотое перо, который прискакал, значит, встречать корабли Колумба и так далее, и так далее. И вот только поэтому Дальше мы вторглись в ирак. Вот примерно такая логика. Но Путин не остановился.
Я вам скажу, что было дальше. Это я сейчас цитирую Путина. Я вам скажу, что было дальше. То есть после того, как Батысь заставил украинцев танцевать полонез. В 1654 году, сейчас будет цитата из Путина моя любимая.
В 1654 году, даже чуть раньше, я такой, а чуть раньше это 1653, даже чуть раньше. И тут Путин говорит, чтобы вы не думали, я сейчас вам даже покажу документы. У меня есть все документы. Зовет помощника. Помощник приносит папку с документом.
На что Карлсон говорит, ой, пожалуйста, не надо, только не показывайте мне документы. Я не думаю, что это релевантно как-то. Какие документы вы сейчас мне собираетесь показывать про 1654 год? Путин говорит, не-не-не, здесь письма Богдана Хмельницкого в Варшаву. Тут Карлсон, я у него в глазах увидел, как он представляет себе письма, значит, вождя Апачий, блин, на лицам братьев.
Письма Богдана Хмельницкого в Варшаве. «Я вам их даю», — говорит Путин. Вот тут внимание, он попался, Путин. «Они переведены на русский язык, вы можете их потом на английский сами перевести. И у меня тут же возник вопрос.
Эй, подождите, на каком они получаются были эти? Ну, если они переведены на русский язык, то они, видимо, были на украинском в 1654 году. А вы же рассказывали, что Украину Ленин создал, и что украинскому Сталин всех обучил. А тут, значит, переведены на русский язык. Дальше продолжаем экскурс в историю по путина потом у поляков за 30 лет все это отбили вот это все что там этом отбили и потом внимание за 30 лет у поляков это в 1653 году а потом перед Первой мировой войной австрийцы начали украинизировать эти земли.
Всё, туши свет, слева и масла, понял Карлсон. Австрийцы начали украинизировать земли. Кто Австрийцы? Зачем австрийцам украинизировать? Откуда они знали, что земли надо украинизировать?
Тут Путин дал пояснение. Нет, подождите, там еще в 19 веке требовали местные люди независимости для Украины. Но они настаивали, чтобы у них были хорошие отношения с Россией в XIX веке. То есть Путин как бы намекал на Медведчука. На аналоге, что Медведчук, понимаете, украинцы же хотели Медведчука, чтобы были хорошие отношения с Россией.
И в XIX веке, видимо, тоже уже хотели Медведчука, но потом австрийцы их украинизировали, зараза. И тогда перескакивает плавный Путин в 1139 году, когда Польша сотрудничала с Гитлером. «А вы же знаете, она сотрудничала с Гитлером!», — улыбнулся Путин. Польша в 1139 году сотрудничала с Гитлером, и Гитлер попросил у Польши данцевский коридор, чтобы объединиться с Восточной Пруссии. Но его, говорит, поляки не дали.
Не дали данцевский коридор. И просто, значит, они вообще поступили совершенно не по-человечески. Вместо этого продолжили сотрудничать с Гитлером и вместе разделили Чехословакию. Тут Карсов снова не выдержал. Он говорит, слушайте, у меня к вам вопрос, Карлсон, перестаньте, вот это все мне не стигает, вы мне объясните простую вещь.
Вы, я понял, рассказываете, что, дескать, сотни лет уже вся эта земля ваша, российская, никакая не Украина, но у вас есть, вы Россия, российская федерация, большая страна, у вас есть ядерное оружие, Вы уже 24 года президент России. Почему вы тогда пришли к власти и не захватили сразу всю Украину? Но если это вас, чего вы ждали так долго? На что Путин говорит? Я уже сейчас заканчиваю историческую часть, хотя это может быть и скучно.
На что кажется он? Нет, нет, что вы, это совершенно не скучно, если, конечно, это имеет отношение к делу. Путин говорит, это, конечно, имеет. Почему, говорит, Путин, Гитлер начал войну против Польши в первые сентября 1939 года. Ребят, вы сейчас, я сейчас товарищ из зрителей канала Штульман, не теряйтесь, вы сейчас поставьте себя на место американского зрителя, который должен все вот эту херню слушать.
Вы хотя бы слова знаете, Ярослав Мудрый, там Батый, американский зритель слово Батый не знает, и Чингисхан с трудом. Чингисхан может быть, Батый вряд ты. Ярослав Мудрый, для него это прям так же, как Рюрикович, большая новость. Но ничего, там будут имена и менее знаменитые. Итак, почему Гитлер начал войну против Польши 1 сентября 1939 года, задает риторический вопрос Путина?
Потому что у него не было другого выхода. Узнаете? У него не было другого выхода. Мне до сих пор некоторые россияне, которые провоенные, которые еще иногда проявляются где-то, говорят, у Путина не было другого выхода. Это у него аргумент.
Тут Гитлер говорит, У него не было другого выхода. Мне до сих пор некоторые российские, которые провоенные, которые еще иногда проявляются где-то, говорят, что у Путина не было другого выхода. Это у него аргумент. Тут Гитлер говорит, что у него не было другого выхода. То есть, видите, оказывается, поляки спровоцировали войну.
У Гитлера не было другого выхода. У меня был вопрос, будет ли он оправдывать Гитлера, как Лавров в этом интервью. Оправдывает, оправдывает. И это туда, на запад красиво показает. Потому что Польша, внимание, цитирую Путина, была бескомпромиссна, не отдавала Данцевский коридор.
То есть как бы намек на Крымский коридор. Нам не дали Крымский коридор, поэтому у нас не было другого выхода. Польша была бескомпромиссна, как Украина. Дальше подписали Пак Молотова, Ребентропа, и подписала Россия, которая тогда называлась СССР. О как!
То есть Россия тогда называлась СССР. Заметьте, Россия, Российская Федерация тогда называлась СССР. Нет, не было еще 14 стран, которые там вместе образовывали СССР, это все Россия называлась СССР. И дальше я, значит, вот мы добрались уже наконец до пакта Молотова-Рибинтропа, но Путин не сдавался и говорит, и теперь, если мы отправимся обратно в 1654 год, вы знаете, в этом месте, в этом месте, Карлсон не выдержал, просто заржал. Заржал.
И даже переспросил, в 1654-й? Да! Смело отметил Путин. И тут говорит Путин следующий. Большевики по непонятным причинам тоже занимались украинизацией.
Это потому что среди них было много уроженцев Украины. А еще Украине дали земли Венгрии и Румынии. Ну, значит, тут Такер уже как бы решил, что надо, раз ты берешь интервью у идиота, надо самому притвориться идиотом и играть по правилам идиота. Ну это нормальный журналистский прием, я не осуждаю, кажется. Говорит, слушайте, я подождите вот с этой украинизацией, которой большевики занимались, потому что они сами были украинцами.
Вы мне, говорит, скажите, вот вы, говорите, 1654 год, вы что предлагаете сейчас, ну то есть надо сейчас по-вашему вернуть границы 1654 года, правильно? Путин серьезно задумался и сказал, я не знаю. Я не знаю, говорит, потому что там же разные народы и в разных местах жили. Так, анекдот про клоунов и венгров я пропущу, который Путин рассказывал. Значит, дальше он перешел в следствие.
Я понимаю, что мои… Внимание, сейчас сосредоточимся, товарищи зрители. Я понимаю, что мои длинные диалоги не попадают в жанр интервью. Но я вам сейчас скажу очень важную вещь. На что Карлсон в режиме троллинга сказал «спасибо». Спасибо, спасибо.
Наконец-то нам скажут важную вещь. Но согласитесь, мои длинные диалоги. У Путина длинные диалоги. Разговоры с самим собой признак сумасшествия, сказано в «Алисе в стране чудес», по крайней мере мультфильма. В общем, Путин перешел к рассказу про распад Советского Союза, сообщил следующее, что в Германии, вот сейчас, дорогие друзья, сосредоточьтесь, будет сенсация, ее все пропустили кроме меня.
В Германии, говорит, во время распада Советского Союза был человек, который ведь правильно говорил все, как нужно делать. Его звали Эган Бар. Я когда услышал, Я не повел своим ушам, думаю, я всех знаю, кто был тогда. Гельмут, Коль знаю. Какой Эганбар, что за хрень?
Я подумал, а что, слышался, какой кренель, какой Эганбар? Так вот он, по словам Путина, все говорил правильно, как дальше жить, но его не слушали, Эганн Бара не слушали. А Эганбар, говорит, был знаменитым политиком от СССР-демократов. Я проверил в Википедии, был такой Эганбар. Был министром ФРГ с 1972 по 1976 год.
В 2015 году умер. Почему нужно было слушать Эгана Бара? Эган Барг. Понимаю, Эган не знает. Видимо, Путин где-то встретил этого сраного эганабара, в бытность свою этим резидентом в Германии.
Может, он с ним когда-то разговаривал, потому что социал-демократ какой-то, может, он завербовал этого эганабара. То есть он, например, Медведчук еще один нашелся, какой-то эганбар. Ну, наконец-то мы закончили более-менее с историческими этими экскурсами, хотя путин в современную историю погружался дальше бесконечно про эти перевороты в украине и так далее про на то теперь цитирую же короткие так сказать ну осталось немного поверьте дальше вам выдержать будет проще потому что вторую часть интервью, когда он закончил с историческими параллелями, я прослушивал, но там содержания нет, вы все знаете. Я вам пересказать правда не буду. Вот 90 процентов содержания вы знаете, только мелочи.
Но мелочи важные в другом контексте. Ну, да, он пересказал эту историю, что он Клинтона просил, чтобы в НАТО взяли и так далее. Мол, так вы же нас примите в НАТО. А Клинтон отказал. На что Карлсон?
Он же журналист. Он впервые задал вопрос Путину, который до этого никто не задал. Ну некому было, не было же интервью одного Путина. Он говорит, скажите, так если бы Клинтон согласился, вы бы тогда вступили, Путину пришлось чесать репу. Потому что прямо а что делать?
Вступили бы, то есть в НАТО, так НАТО ж враги, они ж там это, у них же педофилия, у них же туалеты моногамные, да как же можно в НАТО вступать? Поймал его Карлсон вот на этом противоречии. Дальше значит, ну в целом вот общие впечатления от этого, Во-первых, что действительно мог понять из этого интервью американский зритель, потому что там сыпал именами. А вот Янукович сказал, а тут пришел Ющенко, и у них был третий тур выборов. Вы представляете себе, говорит Путин, с этой своей улыбочкой.
Понимаете, третий тур, это уже в Конституции нет, как они могли устроить третий тур? Карсон вообще не понимал, что такое третий тур. Какой третий тур? В Америке нет второго тура. Поэтому понять, что такое третий тур невозможно.
Это мы тут в Украине с трудом понимаем, кто помнит эту историю 2004 года, что такое третий тур. Поэтому тут даже, кажется, спросил, это в смысле в 2014 году было? Нет, раньше, говорит Путин, раньше. И вот Карлсон, знаете, почему не переспросил когда? Потому что он боялся услышать ответ в 1654-м, ведь этот третий тур, мог быть и в 1654, если слушать все это Путинское Белеберду.
Все интервью Путин постоянно шутил, постоянно шутил и постоянно смеялся своими шутками, как он любит, смеялся, улыбался, улыбался. Но есть нюансы. Обычно, когда Путин это делал на своей пресс-конференции или перед какими-то чиновниками или перед карманными журналистами, он улыбаться начинает и остальные журналисты тоже улыбаться. И впечатление у нас такое, ну дурачки разговаривают, ну типа им смешно, ладно. А тут Такер Калсон сидел с каменным лицом.
И вот показывает камера Путина, который лылается, Такер Карлсон – каменное лицо. Лылается каменное лицо. Ну, это прямо опустить человека, уничтожить морально. Просто представить его полным идиотом. Человека, который смеется над своими шутками, когда ведущий не смеется ни разу над его шутками.
Ну и наконец, под самый конец этого всего, добрались они все-таки до войны. Мы войну не начинали, Мы эту войну заканчиваем, которую Украина начала в 2014 году. А что Карсон опять-таки задал вопрос, который раньше мы не задавали Путину. Подождите, так закончили? Цели это достигли?
Ну, раз мы заканчиваем. Путин снова задумался, и он никогда об этом не спрашивал. Говорит, нет, подумал, нет, не выполнили. Ведь наша цель была денацификация. И мы, говорит, в Стамбуле уже об этом подписывали соглашение про денацификацию, и Франция и Германия нас попросили отвезти войска от Киева, чтобы было удобнее подпишувать соглашение про деноцификацию.
Карлсон Такер, терпеливый человек, отдаю должное, спрашивает. Я так и не понял, что такое деноцификация. То есть, заметьте, Путин ему 10 минут объясняет, что такое деноцификация, а Карлсон не понимает и, честно, как журналист переспрашивает. Но Карлсон тут же пожалел о своем уточняющем вопросе, потому что Путин стал рассказывать, как перед Второй мировой войной поляки жестоко относились к украинцам. И дошел до того, что «А Зеленский ведь говорит, Путин?
Еврей! По национальности еврей!» И вот тут внимание снова Штельман гордится своей прозорливостью. Я вам на этой неделе сообщал, что Карлосен подставит Путина страшно этим интервью, и вот оно вот повеете. И второе, что я вам обещал вчера, помните мое великое предсказание в вчерашнем выпуске, Я сказал, что Путин позвал двух этих еврейских самопровозглашенных раввинов Барлазара и Бороду, у себя там в Москве, чтобы замазать историей какой-нибудь антисемитизм из своего интервью. Так и произошло.
Он сказал, Зеленский же еврей по национальности, поэтому там что-то. И тут так и ругался, но стало страшно, что его забанят даже в твиттере за такое интервью. Даже в твиттере Илона Маска его забанят за антисемитизм. Поэтому он просто прервал Путину. Не-не-не, говорит, все, все, стоп, стоп, стоп.
То есть он не дал рассказывать, что следует из того, что Зеленский еврей, потому что за такое уже не только санкции можно получить и так я кажется спрашивать слушайте гитлер умер 80 лет назад нацистской германии больше не существует. Вы конкретно, конкретно можете объяснить. Вот вы что динансифицируете, вы можете объяснить, что вы делаете конкретно. Да, говорит Путин, мы же в Стамбуле подписали договор, Арахамия, говорит, подписал бумагу, что в Украине больше будет запрещено пропагандировать нацизм. Ну, дальше я это пересказать не буду, но слово «арахамия», безусловно, стало новым, еще одним словом, которое американцы были вынуждены выучить.
Несколько раз за время интервью Путин крутил пальцем у виска, стучал по дереву, в смысле, как он любит это новый для него жест, но он все время показывал, что все дурачки. Говорит, дурачки, придурки. Потом он стучал так по дереву и говорит, что здесь, что здесь. Это он про Германию и ее правительство, которое неправильно покупает газ, не хочет покупать газ у России. Дурачки немецкое правительство, просто дурачки.
Но знаете, Такер Калсон снова не смеялся. А искренне Такер Калсон Рассмеялся только один раз за все время интервью. Когда он спросил у Путина, скажите так, а вы когда последний раз с Байденом говорили? Ну что Путин сказал? Не помнит.
И Такер Калсон заржал. А, не помните, да? Когда речь зашла про этого Арахамию Пресловутого, тоже, я думаю, Такер Калсон был очень удивлен, какой такой Арахамия, куда такой Арахамия, что это за бомбарашка, то вспомнили историю про то, что якобы Джонсон запретил подписывать договор и приказал воевать с Россией. На что Карлсон спросил в смысле, а почему запретил Джонсон подписывать договор с Россией? На что Путин честно ответил, Хрен его знает.
И переводчик несчастный перевел Hell knows. Ну потому что неудобно было как переводить. Вот хрен знает. Переведешь в переносном смысле будет Dick knows, то есть член знает. А вдруг он прямой смысл имел в виду этот Путин, вдруг это имел в виду Coarse reddish knows, в смысле хрен, овощ такой знает.
Непонятно же. Поэтому пусть лучше будет «hell knows». Ну, естественно, про то, что отец Зеленского воевал с фашистами, а сын, понимаешь, еврей, это вы уже, наверное, слышали. Да, Путин сказал, что отец Зеленского, который родился в 47-м, в 47-м году, воевал с фашистами на фронте, естественно, с какими, может, с русскими фашистами, не знаю. Ну и последнее, что я хочу сказать об этом интервью, прям реально последнее, это то, что постоянно она перемежалась с фотками из прошлого.
То есть Путин встречается с тем, с Бушем, с Фигушем, с Пабушем и так далее. И вот во время этих перемежаний, я думаю, что американский неискушенный зритель должен сойти с ума. Потому что он должен смотреть на этого Путина сидящего в студии, и на Путина, который стоит рядом с Ельцином, или с Бушем, или еще и с Клинтоном, и понимать, сука, что это два разных человека. Вот вообще два разных человека. Ну а теперь все остальные новости.
Катс
For starters, let’s answer a simple question. Why does the incumbent president of sovereign Russia give an obviously election campaign related interview to an American journalist? Weirdly enough, Putin is rarely seen giving interviews despite his omnipresence on TV.
Try to recall him speaking one-on-one with an interviewer, and you’ll realize that it was a miniscule part of the 20-odd reality show that’s supposed to be Russian political life.
The occasion is perfect: to discuss eternal questions every 6 years before the election.
But why not give an interview to RT’s Margarita Simonyan, Rossiya Segodnya’s Dmitry Kiselyov, or the most spiteful talking head Vladimir Solovyov? Why is the Russian president’s interview released exclusively on Twitter that’s blocked in Russia, and not on national TV? The answer is dead simple: Putin despises his propagandistic flunkies.
Giving an interview to them is like reporting to your valet.
Putin knows their worth, and they are quite aware of their position in the food chain.
They are nothing but servants.
Meanwhile Tucker Carlson for a petty Soviet-born bureaucrat is akin to a big shot from the imaginary Washington Committee of the Communist Party of the U.S.S.R.
Talking to him is like playing with bigger boys at the playground.
Servants don’t interview the boss.
Their role is to stare at him in awe, catching every look and move.
They roll out a red carpet not to walk on it themselves.
And now to the point.
Every Russian who wasn’t born yesterday didn’t hear anything new in the conversation.
Everyone knows Putin’s favorite topics.
What is odd is that we saw the same old coot at such an interview.
Observing Putin, we couldn’t help but admit an important quality: his outstanding flexibility.
His personality for a day depended on his audience.
Giving a speech to business people at an economic forum, he seemed like a liberal, almost a libertarian.
He’s all about privatization, property rights, and deregulation.
He’d make Milton Friedman proud.
At the annual Direct Line, while answering small-town retirees’ questions, he’s an aspiring statist and just king.
He heated up frozen buildings with laying on of hands, and paid benefits out of his pocket.
He threw orders around to make them feel that alongside private property and separation of powers, there’s a sole private owner in the country who possessed absolute power.
He preached the outside menace to the domestic audience, and openness, collaboration, and integration to listeners abroad.
Putin at the FSB meeting and Putin addressing the German parliament were two different people.
And the latter even spoke German without any concerns that speaking another language may belittle his country’s sovereignty.
The lack of established views and beliefs, typical for a Soviet person, let alone a Soviet functionary, let Putin naturally adapt to any audience.
He told everyone what they wanted to hear.
Now, however, Putin doesn’t seem to care whom he’s talking to, be it law enforcers sharing his vision, officials, students, or foreigners.
His kit of topics and opinions remains the same, which is an important change over the past two years.
That made the conversation with Carlson interesting.
One must have his head way up his butt to give an overseas journalist a 20-min-long lecture on Russian historical chiefs and rebels, the Christianization, the dissolution of the U.S.S.R., and how Poland left Hitler no choice but to start WW2.
Yes, Putin parrots the same guff over the last few years.
He confuses dates, names of people and places, border whereabouts, wars and belligerents.
He puts characters into events before their births or after their deaths.
He quotes negotiations that never took place, like an amateur historian does.
The thing is, his audience usually has no choice but to listen to him.
Poor bureaucrats frozen in obedient positions when Putin addresses the Federal Assembly, they can’t leave, doze off, or surf the web on their phones.
He talks about it on TV that still remains the only source of info for millions of people.
He harangues students and workers who were forced to come see him.
He tells fables at government meetings.
He speaks to everyone who can’t close the tab or pause his mutter.
But here he addresses the American audience online.
So he offers Americans to delve into the Christianization of Kyivan Rus’ and Dekulakization.
He offers them to decipher his message and take his side after he poured a mess of dates and obscure names on them in no logical order.
What’s historical nonsense for us is a downright word salad for Americans.
SUDDENLY REAL INTERVIEW On paper, a conversation with Tucker Carlson should be a walk in a park for Putin.
Carlson isn’t really an interviewer, and he didn’t aim to conduct the type of interview that’d elicit something below the surface.
His goal wasn’t presenting Putin from a certain angle.
Carlson is a showman who built his career on bold statements.
He came to Russia because his show must go on.
He arrived to film Putin’s point of view to contrast it to the Democratic administration before the U.
S.
election.
Carlson knows like no one else: any public mention besides an obituary is a good one.
It’s clear to him: the more he’s hated by his opponents, the more bile comes from the liberal media and Democratic politicians, the more he’s roasted on Twitter, the more united his target audience, Trump-supporting Republicans, will become.
To conduct a complimentary interview with Putin who’s responsible for the bloodiest war in Europe over the past 80 years and who constantly threatens the U.S.
with nukes is, obviously, top-notch trolling and a guaranteed outrage.
No one will pass by, and the show will get all the viewers across the web.
Carlson didn’t ask even a single remotely tricky question.
He let Putin lead the interview at his own pace.
He didn’t receive a single direct answer, and never insisted on it.
If you take the interview script and separate questions and answers, the two texts will be unrelated.
Carlson gave Putin freedom to rant on whatever bothers him.
And it suddenly became the best approach: what was planned as a publicity stunt became a real interview.
We didn’t see a conservative leader who’d appeal to orthodox Trumpists, who’d reason about traditional family values, faith, and good old times, when the grass was greener, genders less numerous, and white daddy types weren’t canceled for butt slapping their younger assistants.
When a docker job could provide for an entire family and a big house.
When factories didn’t move to China, mines weren’t closed, and an average American didn’t compete for jobs with a robot and an immigrant simultaneously.
Putin seems like a perfect leader for a rebellion against passage of time.
He officially declared the future and its features his enemies.
His nostalgia for the Soviet grandeur goes in sync with the desire to “make America great again.
” They could’ve chatted about the glorious days of the Cold War, when everything was simple, girls loved you, and you were physically capable of loving them back.
There were no talks about global warming: nuclear winter was far more relevant.
No third bathrooms at schools.
No brats with dyed hair who make dough on the “internets” while an experienced steelmaker has to stack shelves at Walmart.
For Putin, not only the interviewer, but also his audience, typical Trumpists, were comfortable.
They share the same throes: just like Putin in his 40s, they witness the transformation of the system that let them be someone.
The reality struck: Putin became a KGB officer assisting a former university professor with his briefcase.
All he had to do was to grumble at those pesky youngsters on his lawn.
Carlson would do the rest to attract the audience.
The mission wasn’t impossible, and Putin we used to know would understand that.
He’d realize that he and Carlson’s viewers/Trump supporters have vast common ground.
If his spidey senses detected this obvious similarity, we’d see the desired show, but it turned out to be a real interview.
Putin exposed his side that can’t be sugarcoated.
He demonstrated that he’s not pretending anymore.
All this nonsense, the flow of self-justification based on pseudohistory and pseudoscience, isn’t acting anymore.
That’s what he is now.
We’ll discuss Putin revealing himself in the interview after an ad.
AD Putin exposed his side that can’t be sugarcoated.
He demonstrated that he’s not pretending anymore.
All this nonsense, the flow of self-justification based on pseudohistory and pseudoscience, isn’t acting anymore.
That’s what he is now.
Hence the stupefied look on Carlson’s face.
True, he’s built a career on public misconceptions, conspiracy theories, science denial, and urban legends.
He might’ve evoked the worst in his viewers: xenophobia, domestic violence, ignorance, and aggressive rejection of any alternative opinion.
He may undermine the trust in elections and government institutions.
His viewers partook in the Capitol attack.
He’s contributed to social polarization bordering on mass hatred in the U.
S.
His show is akin to Two Minutes Hate.
In his ability to stir hysteria he may surpass Solovyov.
He’s more of a caricature of a conservative speaker.
He’s got everything in his toolbox: from anti-immigrant sentiments to COVID-19 denialism.
But that’s his character.
He cosplays as a freak during working hours.
His staged ridiculousness turns into billions of USD from TV, books, and merch.
The niche was up for grabs, so Tucker turned himself into a corporation churning out nonsense.
However, he’s a sane person.
It seems like he was surprised to see what he saw in the chair across from him.
He expected to see a seasoned cynical dictator with unlimited capabilities for mimicry to appeal to any audience and put on any mask.
What Carlson saw instead was a veritable degenerate who’s lied and shamed for the last 25 years while surrounded by suck-ups to the point he’s believed in his own hogwash and now blurts it out regardless of who’s in front of him.
Our problem is that Putin has been losing his mind before our eyes.
When you see someone every day, it’s hard to see them change.
But when you see people at your class reunion, you feel like, “Whoa, we aren’t 20 anymore!” Same goes for Putin.
Videos circa 2000 show a young, virile, and pro-Western official who resembles a financial manager more than a former KGB employee.
It’s like he isn’t even related to the s**thead only capable of schizophasia these days.
This didn’t happen overnight.
Putin’s speech and behavior deteriorated gradually.
At first it was populism, he adapted to the audience.
But we lost a moment when his rants stopped being a political technology and became a part of his personality.
When he started tripping for no reason.
At the interview, we Russians saw Putin tripping at his usual level.
But Carlson hadn’t seen that muzzle daily for the last 25 years.
So he sat there wondering, “Dude, what the hell are you talking about? I came here to present you as a functional leader unrightfully pummeled by the liberal media on Biden’s orders.
Who on earth is Bohdan Khmelnytsky? Why are you sinking us both? Why does it look like the liberal media underestimated your lunacy? You should see a shrink, not a U.
S.
presidential candidate.
I’m doing my utmost presenting you with easy questions, but you won’t stop with your monologues.
I built my entire career on mindless aggressive speeches, but now I have to admit your superiority in this field, and sorry, I forgot where we left off.
Which century is it? It was the 21st one last time I checked.
” AWAKENING Tucker Carlson isn’t the most likable character, but we have to remember this Ice Age’s Sid countenance.
Because Carlson is an outsider.
He’s not used to the Russian president’s peculiarities.
He sees a mental case in front of him, and even his years-long experience doesn’t prevent him from acting like he encounters a mental case.
It’s important that this awakening happens not only to the American celebrity who’s left already.
The same enlightenment must dawn on Putin’s entourage who helps him get another 6 years of power.
Because now all of you, dear officials, law enforcers, and oligarchs, aren’t sided with a rational smart**s autocrat who only feigns rage attacks when it suits him.
Now you’re sided with someone who out of impunity, isolation, old age, absolute power, or a combination of thereof, has indeed gained a fixation on a single idea.
He dwells where Carlson got lost: somewhere between Rurik and Lenin.
Now it’s useless to talk about a ceasefire and returning to normality using reason: what Putin gains and loses, and how he can deal with the situation.
He gazes into a parallel universe now.
In the world where the Poles provoked Hitler, your status, assets, freedom, and lives don’t matter.
They rather don’t exist or are disposable.
6 years ago, when you assisted him with another presidential term, he was different.
This term ends with the bloody war with no end in sight.
Now you want to extend this for another 6 years that won’t make Putin any younger, smarter, or closer to sanity.
Alright, you don’t give a damn about Russia as a territory, state, and community of people.
But remember: now your life depends on someone who managed to dumbfound Tucker Carlson who’s calling is conversing with unimaginably foul individuals.
It seemed like he was impossible to be surprised, but Putin succeeded.
It’s not about Russia, it’s a matter of survival for you at this point.
The most radical changes in the country aren’t as perilous as radical changes in the mental state of a person who has absolute power, and your squishy necks within arm’s reach as a perk.
Leave a Reply